Давеча, други, мне нужно было на почту попасть – а не был я там, как говорится, «тьму лет». И что сказать хочется-то: нужно почаще выползать из своей берлоги и в люди выходить! Ибо все на той почте так изменилось, что Крепкожилин и подумать своим умищем не мог. Неужто у нас стали думать о людях, время да нервы их беречь? Хо! Так-то оно так, да не совсем. Не все так просто, други, ох как непросто!..
Значится, собрался я на почту. Коня своего я решил поберечь. Что я, буду скакуна лихого из-за трех остановок пежить? Ни в жисть! «Ну его к лешему, пойду пешедралом», — подумал и, основательно подкрепившись (кто его знает, сколько там торчать придется на этой самой почте) да солидно подпоясавшись, отправился в путь-дорожку. Вот добрался, наконец, Крепкожилин-молодец до почты, распахнул двери и обомлел… Тишина меня встретила, други! И не мертвая тишина, а такая, как в лесу где-то ближе к вечеру: вроде, есть звуки слышимые и в то же время покой да мир ощущаются. Да… Огляделся я: народ есть, но у всех лица какие-то каменные и стоят так, будто столбы телеграфные в поле. Застыли, значит… «А где очередь? Где змейка привычная, почему все стоят как грибы на поляне – словно россыпью? Кто-то сидит, кто-то стоит, кто-то ходит. Тут очи народные на меня переместились: мол, что за чудик тут нарисовался, ты хто такой, мил человек? А я, други, знаете ли, натурально оцепенел. И взор мой узрил на стенах столешницы перевернутые, да только цифры на них загораются, и через каждую минуту чей-то бесстрастный голос вещает: «Номер такой-то, подойдите к окну такому-то». Я с каждой секундой все больше впадал в оцепенение, и когда уже работники почты начали подозрительно поглядывать на меня, то очнулся, наконец. Ба, да тут же надо талон брать! Во как, а Крепкожилин не дурак, документы на сарай так же оформлял! Забылось что-то, братцы…
А раньше как оно было? Помнится, ждали открытия какого-то учреждения важного, и очередь была на улице. Кто-то за кем-то занимал места, кто-то травил анекдоты, кто-то сморкался, не обращая внимания на рядом стоявших, — словом, жизнь кипела. И как только двери отворились, толпа рванула к входу. «Как раньше за водкой!» — выкрикнул кто-то, и народ заржал аки конь мой. Все усердно работали локтями, ногами, пропихиваясь и расчищая дорогу, и забылось уже, кто там первый был в очереди, кто последний… Может, и морду кому били – запамятовал. Опосля уже помню, как один ехидный мужичонка на какого-то бугерана тщетно силился накинуться: мол, я тебе, щучьему сыну, покажу, как правильно в очереди стоять! А тот зрил на него да еле сдерживался, дабы слюной не окатить, как тот верблюд из «Джентльменов удачи». Хо-хо!
Нонче этого, братцы, уже нет и в помине. Нет тех очередей – это да, только вот другая очередушка появилась – электронная. Без бумажки ты букашка – возьми талончик и жди, когда тебя вызовут. И не Крепкожилина, например, назовут, а номер, который Крепкожилину достался. И не будут люди более судачить в очередях, а только слух свой напрягут, будто суслики степные: услышать бы, не пропустить! Чавой-то, други, про эти цифры да электричество, вроде как, в Библии даже гутарили. Грустно все это, ох как грустно! Только вот никуда нам не деться от этого, похоже. Али, может, изменится что? В общем, ходим, братцы, везде, слушаем, смотрим да на ус мотаем…
Яков КРЕПКОЖИЛИН.
