Невозможно пройти мимо даты 22 июня. В этот день началась Великая Отечественная война, про которую мы, кажется, уже все знаем, но то время по-прежнему хранит много тайн, и они, возможно, так и останутся нераскрытыми… В местах былых сражений щебечут птицы, травка давно скрыла следы яростных боев и солнце ласково согревают землю, и только память человеческая – у тех, кто достоин носить звание человека и не предает забвению те события, — по-прежнему помнит павших, зачастую неизвестных солдат, которые приняли первый удар и пали с оружием в руках…
Брестская крепость. Про ее героическую оборону 22 июня и в последующие дни уже было сказано и написано немало, мы же приведем только некоторые факты. Это, по сути, первое крупное сражение Великое Отечественной войны. И оно показало немцам – прежде всего, тем, кто участвовал в сражении, — что эту войну у русских не выиграть: это не польская кампания и даже не сражения во Франции. Одним из тех, кто проектировал сооружения Брестской крепости еще в 1913 году, был тот самый Дмитрий Карбышев – генерал, которого немцы замучили в концлагере в 1945 году. Именно там он встретился с одним из героев обороны крепости – майором Петром Гавриловым, который вместе со своими солдатами сражался с врагом целый месяц, с самого 22 июня, но получил тяжелое ранение и попал в плен. После этого сопротивление стало не таким активным, однако не прекратилось: даже по немецким источникам, последние защитники крепости были убиты только в сентябре.
Балакарь. В тот далекий от нас день далеко не везде сопротивление наших солдат было организованным и упорным: внезапность нападения врага дала свои плоды. В обстановке, когда чаще всего царил хаос, солдатам или младшему командному составу приходилось самим принимать решения, и не всегда оставалось только сражаться… Тем не менее пример красноармейца Ефима Балакаря показал, что и один может быть в поле воином. 22 июня, когда немцы атаковали город Перемышль (об этом – ниже), он установил в пустующей огневой точке пулемет и больше суток поливал огнем пытавшихся переправиться через реку немцев. Когда те, потеряв множество солдат, оставили попытки преодолеть водную преграду, Балакарь взял пулемет и отправился к своим.
Воздушные бои. День 22 июня стал тяжелейшим для советских ВВС: по разным данным, в воздухе и на земле было потеряно около 1200 самолетов. Однако в неравных условиях все же удавалось давать отпор врагу. Например, 22 июня в боях в районе Бреста лейтенант Иван Калабушкин сбил за день 5 немецких самолетов! Неоднократно нашими летчиками в тот трагический день совершались отчаянные тараны. А ближе ко второй половине дня немцев ожидал «сюрприз»: на них обрушили град бомб те советские бомбардировщики, которые сумели избежать внезапного удара по нашим аэродромам, но считались в немецких штабах уничтоженными, хотя их рейды, лишенные истребительного прикрытия, были практически без шансов выжить…
Выступление Молотова. О нападении нацистской Германии на Советский Союз и о начале Отечественной войны против агрессора советскому народу объявил нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов. До сих нет единого мнения по поводу того, почему с радиообращением не выступил И.В. Сталин, председатель Совнаркома СССР. Во время перестройки, когда все стало «можно», считалось, что Сталин «впал в ступор» и побоялся объявить о войне народу, ведь он считал, что ее не будет; позже это объясняли тем, что, мол, если Сталин скажет о войне советским гражданам, то она станет свершившимся фактом, а если с радиообращением выступит Молотов-дипломат, то возможны еще какие-то варианты, чтобы ее прекратить… Точка зрения автора статьи: Сталин, узнав о начале войны, испытал сильное для уровня государственного деятеля потрясение, какое нам, живущим в достаточно комфортное время, к тому же с позиции обывателей, вряд ли можно понять. Иосиф Виссарионович выступит с радиообращением позже, 3 июля. А слова, которые завершали выступление Молотова, стали поистине легендарными: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!».
Директива Наркомата обороны №3. К сожалению, даже когда пламя войны разгоралось все сильнее в течение того страшного дня, в Москве, в высшем руководстве, считали ситуацию не такой страшной, какой она была на самом деле; впрочем, нужно учитывать крайне скупой и достаточно общий характер поступавшей информации: отсутствовала четкая картина того, что происходило в зоне боевых действий… В течение 22 июня в приграничные военные округа ушли три директивы, различные по своему содержанию, из которых, с позиции сегодняшнего времени, наиболее странной представляется директива Наркомата обороны №3, которая требовала от сражавшихся войск «перейти на главных направлениях к наступательным действиям с целью разгрома ударных группировок врага и переведения боевых действий на его территорию». И это в то время, когда наши войска уже отступали и далеко не в лучшем порядке… Справедливости ради, в отдельных случаях директиву удалось исполнить, когда удалось не только отбить атаки румынских частей – Румыния была союзником Германии, — но и успешно высадить десант непосредственно на территории противника и закрепиться уже там, пусть потом оттуда и пришлось эвакуироваться, ибо на фронте в целом врагу сопутствовал успех. Локальный успех был и в Перемышле, где спустя почти двое суток после начала войны была захвачена немецкая часть города – Прёмзель. Де-факто Перемышль стал первым советским городом, отбитым у немцев уже 23 июня 1941 года, а Прёмзель — первым городом на территории рейха, взятый войсками союзников во время Второй Мировой войны…
Мобилизация. Примерно в час дня 22 июня был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мобилизации военнообязанных…». Мобилизации подлежали «военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918 год включительно». 23 июня 1941 года – первый день мобилизации официально. Однако военкоматы начали работать уже во второй половине дня 22 июня, особенно после выступления Молотова, когда на фронт пошли записываться добровольцы.
Октябрьский. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский первым из советских военачальников сообщил начальнику Генерального штаба Г.К. Жукову «о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов: флот находится в полной боевой готовности». Затем он самостоятельно дал приказ открыть огонь по авиации противника, с чем тогда и вошел в историю. В четыре часа утра Октябрьский доложил Жукову: «Вражеский налет отбит. Попытка удара по нашим кораблям сорвана. Но в Севастополе есть разрушения».
Перебежчик. В 9 часов вечера 21 июня пограничники задержали переплывавшего реку Буг немецкого солдата. А уже полпервого ночи 22 июня во время допроса он сообщил свое имя – Альфред Лисков – и воинское звание, но главное – о том, что на рассвете 22 июня немецкая армия перейдет в наступление на всем протяжении советско-германской границы. Информация была передана вышестоящему командованию. К сожалению, даже если его данным и поверили, то сделано это было поздно, да и ничего уже изменить нельзя было: когда длился очередной допрос, нападение уже совершилось…
Сивачев. Скорее всего, первые потери в Великой Отечественной войне немцы понесли, когда 22 июня около 03:45 вступили в бой с пограничниками 1-ой погранзаставы Августовского пограничного отряда, которой командовал старший лейтенант Александр Сивачев. Заставу атаковал разведывательно-диверсионный немецкий отряд, однако советские пограничники уничтожили всех нападавших. В дальнейшем, когда в бой вступили немецкая артиллерия и превосходящие силы пехоты, советские солдаты и старший лейтенант Сивачев героически погибли в долгом, ожесточенном, но все равно неравном бою, при этом сумев нанести серьезные потери не только вражеской пехоте, но и бронетехнике.
Черчилль. Несмотря на крайне непростые отношения Великобритании и СССР перед войной и неприязнь к коммунизму, премьер-министр Уинстон Черчилль в обращении к английскому народу 22 июня в 23:00 заявил: «Я вижу русских солдат, как они стоят на границе родной земли и охраняют поля, которые их отцы пахали с незапамятных времен. Я вижу, как они охраняют свои дома; их матери и жены молятся, потому что в такое время все молятся о сохранении своих любимых, о возвращении кормильца, покровителя, своих защитников… Мы должны оказать России и русскому народу всю помощь, какую только сможем».
Шуленбург. Говоря о дне 22 июня, невозможно пройти мимо фигуры немецкого посла в СССР Вернера фон дер Шуленбурга. Он был одним из немногих здравомыслящих немцев в элите нацистской Германии, который выступал против войны с СССР. Шуленбург, конечно, не являлся поклонником Советского Союза, но это был дипломат еще кайзеровской школы, который был воспитан на заветах Отто фон Бисмарка, предупреждавшего об опасности войны с русскими во все времена. Есть неподтвержденное мнение, что Шуленбург за месяц до начала боевых действий назвал своим советским коллегам точную дату начала войны – 22 июня, прося донести эту информацию до Сталина. Косвенные свидетельства указывают на то, что подобные беседы имели место быть, хотя и без указания точной даты. В любом случае, в ночь на 22 июня 1941 года Шуленбург получил из Берлина телеграмму с текстом ноты об объявлении войны Советскому Союзу. А утром, когда нападение уже совершилось, он вручил ноту наркому иностранных дел СССР Вячеславу Молотову. При этом Шуленбург добавил, что всегда выступал за нормализацию отношений с нашим государством и считает решение Гитлера о войне самоубийством для Германии. Немецкий дипломат был казнен за участие в антигитлеровском заговоре в ноябре 1944 года…
Анвар САДАТОВ.
