Сегодня мы хорошо знаем, как дорого всем нам обходятся годы забвения истории собственной страны и уроков, некогда извлечённых нашими предками из разных трагических событий. Вот и сегодня, спустя 104 года после Кольчугинского восстания в нашем городе, уже мало кто знает о том, кого и почему вспоминают 6 апреля в сквере Мартовского восстания. Расскажем об этом.
В разработке плана восстания, которое, как предполагалось, внесет панику в ряды колчаковцев и активизирует действия Красной Армии, принимали участие подпольщики из Щегловска (ныне Кемерово), Томска, Топок.
Вечером 5 апреля 1919 года в рудничном клубе проходил танцевально-семейный вечер для администрации рудника и офицеров колчаковского гарнизона. После 24.00 чуть менее 30 повстанцев направились к штабу гарнизона, 4 человека — на захват железнодорожной станции. Заняв штаб, станцию, телефон и телеграф, повстанцы сообщили об этом на шахты. «Николаевская», «Журинская» и «Капитальная» протяжно загудели, и к штабу стали стекаться рабочие, которые записывались в Красную гвардию. Часть из них осталась в Кольчугино, остальные двинулись по железной дороге на север к магистрали. Потери белогвардейцев, оказавших вооружённое сопротивление, составили 22 человека убитыми.
Утром 6 апреля на митинге избрали местный Совет. Узнав о восстании, на рудник потянулись крестьяне из деревень. Эшелоны красногвардейцев с самодельным броневиком во главе первого состава заняли ст. Раскатиха и двинулись к ст. Плотниково. Но на 151-й версте броневик сошел с рельсов, разобранными белыми, и красногвардейцы отступили в Плотниково. Не выяснив, что случилось, шестеро повстанцев из задних эшелонов отправились в Кольчугино, где сообщили, что передний эшелон взят в плен, на рудник наступают белые, и нужно спасаться. Руководители восстания уже знали, что в соседних городах их не поддержали и с часу на час подоспеют каратели. В ночь с 6 на 7 апреля они покинули Кольчугино с примерно 80 вооруженными рабочими и даже не сообщили об этом остальным. По сути, они предали оставшихся, и так же, как и колчаковцы, были повинны в той трагедии, которая вскоре разыгралась.
8 апреля в 18.00 на рудник вступил первый отряд карателей — уральских и сибирских казаков-добровольцев в шинелях с эмблемами, на которых были изображены череп и скрещенные кости, не оставлявшие сомнений в том, что ждет бунтовщиков. Заняв станцию, каратели расстреляли пятерых железнодорожников и двинулись на рудник, где в первый же день расстреляли 90 участников восстания. 9 апреля администрация рудника, у которой уже были готовы списки не явившихся на работу в дни восстания, пообещав для приманки аванс, объявила регистрацию всех рабочих и служащих. Пришедшим рабочие книжки заменяли «талоном на аванс», который якобы надо было завизировать в гарнизоне, а там их арестовывали. Списки не пришедших на регистрацию тоже передали карателям. Вернувшихся на станцию красногвардейцев из первого эшелона, не догадывавшихся о поражении, разоружили и также взяли под стражу.
…Казнили повстанцев на окраине города, в Камышанском логу. Каратели уводили их на расправу группами днем и ночью. За каждого расстрелянного они получали по 2 рубля и по стакану спирта. Их жестокость не имела границ. Только в Кольчугино они расстреляли 600 человек, не щадя ни стариков, ни подростков. Сколько еще искалеченных, избитых до полусмерти шомполами и нагайками было брошено в застенки! А закончив расправу здесь, карательные отряды устремились в окрестные деревни и села, сея смерть и там. Такой ценой – сотнями жизней – кольчугинцы расплатились за свое стремление к свободе и гибель 22-х белогвардейцев.
Наталья АРТЁМКИНА.
P.S. Публикация подготовлена на основе материалов, имеющихся в городском краеведческом музее.
Историческая справка:
К 1917 году в поселке Кольчугино, бывшем волостным центром, было до 2-х тысяч жителей, работали три небольшие шахты кустарного типа с годовой добычей угля 169 тысяч тонн. В нем были две начальные школы — сельская и рудничная, церковь, несколько мелких лавок, водяная мельница. Шахтеры жили в землянках, мазанках и бараках-«крольчатниках», в которых зачастую даже не было перегородок. На шахтах – 12-часовой рабочий день, полное бесправие в оплате и охране труда. По закону Сибирского правительства (Колчака) рабочие угольных копей не имели права самовольно покидать работу и увольняться, они считались мобилизованными.
