Первый учитель есть у каждого человека. Моими первыми учителями стали Валентин Аполлонович Ваграмов, режиссёр народного театра «Наш современник» при Дворце культуры угольщиков, и Зинаида Семёновна Михайлова, педагог начальных классов восьмилетней школы № 12 города Ленинска-Кузнецкого, начавшая свой путь в Сибирь из военного Ленинграда 1941 года.
Перекрёстки жизни
Из официальных документов явствует, что родилась Зинаида Михайлова в Петрограде 11 октября 1916 г. По скупым архивным данным сайта «Поиск эвакуированных граждан» известно, что «Михайлова Зинаида Семёновна, пионервожатая школы №360 г. Ленинграда, была эвакуирована в Куйбышевскую (ныне Самарскую) область». Судя по отсутствию её имени в списках блокадников, эвакуация прошла до 8 сентября 1941 г., дня полной блокады Ленинграда немецко-фашистскими и финскими войсками.
Во время эвакуации Зинаида Михайлова списалась со своей тётей, проживавшей с мужем в соседней области, и воссоединилась с нею, как оказалось, на всю оставшуюся жизнь. Племянница стала членом семьи, вместе с родственниками переезжала на новые места работы главы семьи в Кировскую, Омскую, Кемеровскую области СССР. Главой семьи являлся уникальный человек — театральный деятель В.А. Ваграмов, носивший при рождении звучное имя Леонардо Виколло. В своей автобиографии, напоминающей авантюрный роман-приключение, он писал, что родился в 1890 г. в Северной Италии. Его отец-итальянец участвовал в подпольном революционном движении, за что ему грозило тюремное заключение. Мать немецкого происхождения была оперной певицей, выступала на сцене знаменитой «Ла Скалы». Талант, по-видимому, достался мальчику по наследству. И раскрылся он довольно рано, хотя для этого пришлось пройти через такие испытания, какие не каждому по плечу.Спасаясь от преследований властей, семья была вынуждена эмигрировать в дореволюционный «котёл народов» – черноморскую Одессу. Восьмилетний Леонардо навсегда покинул с родителями родную страну, став одним из её многочисленных изгоев.
Оказавшийся волею судеб в возрасте 11 лет без родителей, он прошёл путь от одесского босяка и грузчика до бродячего актёра, приняв сценическое имя Валентин Ваграмов. Пережив 1-ю Мировую и Гражданскую войны, он чувствовал себякак рыба в воде в русском революционном вихре, попал в круг наркома просвещения Луначарского, работал с театральными труппами Петрограда, Москвы, множества провинциальных театров России. В 30-е годы его направили создавать и укреплять провинциальные театры, где он был одновременно актёром, постановщиком, администратором. Удивительный человек искусства, Валентин Аполлонович обладал поистине блистательными талантами: дал жизнь семи театрам в разных концах Советского Союза, был постановщиком более ста спектаклей, а сыгранные им на многочисленных подмостках роли стали настоящей энциклопедией театрального творчества. О нем написаны книги, статьи, записаны телепередачи.
Земля обетованная
Случилось так, что в 1949 г. судьба привела семью в Кузбасс. Для «укрепления сибирской культурной почвы» В.А. Ваграмов был направлен режиссёром в Анжеро-Судженский театр имени Ленинского комсомола, который затем переехал в Прокопьевск. Валентину Аполлоновичу было уже под шестьдесят, пора было идти на пенсию – слабое здоровье не давало играть на сцене в полную силу. Но где провести старость? Выбор пал на шахтёрский город Ленинск-Кузнецкий, где Ваграмову предложили должность режиссёра самодеятельного драматического коллектива. С 1951 г. наши герои начали новую жизнь на «второй родине», как они стали называть старинный угольный рудник Кольчугино, получивший в советское время революционное имя Ленинск-Кузнецкий. Валентин Ваграмов с присущей ему неистощимой творческой энергией взялся за создание народного театра «Наш современник», а Зинаида Михайловас напором добротной гидроэлектростанции начала внедрять в народное образование сибирской провинции методы ленинградской педагогики начального образования. Поистине Валентин Аполлонович и Зинаида Семёновна стали украшением культуры города, в котором я прожил первые 16 лет своей жизни.
Из книг приказов по личному составу Ленинск-Кузнецкогогороно, любезно предоставленных Управлением образования администрации Ленинск-Кузнецкого городского округа, явствует, что З.С. Михайлова служила нашему городу 21 год. В её послужном списке записана работа воспитателя детского дома №3 в 1952-1956 гг., учителя начальных классов средней школы №18 в 1956-1957 гг. и восьмилетней школы №12 с 1957 по 1973 гг. (в настоящее время — гимназия №12).
12-я школа, одна из старейших школ города, была открыта в 1937 г. в двухэтажном кирпичном корпусе среди деревянных строений и землянок шахтёрской слободы. В годы работы З.С. Михайловой в начальных классах директорами школы были Фаина Сергеевна Яковлева и Надежда Алексеевна Пономарёва. По всей видимости, перевод Зинаиды Семёновны в 1957 г. из 18-й школы в 12-ю был связан с получением квартиры в двухэтажном деревянном доме на проспекте Кирова, от которого тогда рукой подать было до Дворца культуры угольщиков и восьмилетней школы на проспекте Дзержинского, 29.
Записи в книге приказов передают атмосферу той эпохи. Например,приказ №126 от 07.03.1964 г.: «В ознаменование международного праздника женщин 8 Марта и за достигнутые успехи в учебно-воспитательной работе объявить благодарность следующим учителям, воспитателям школ и детских учреждений: … 20. З.С.Михайловой, учителю школы №12. Зав. гороно Ю.А. Абрамов». 03.10.1973 г. последовал приказ №894: «Тов. З.С. Михайлову– учительницу школы №12 — уволить с 1 октября 1973 г. в связи с выходом на пенсию по старости. Зав. гороно В. Елсуков».
Мои первые учителя
Говоря о первых учителях, мы говорим о том, как встреча с ними повлияла на жизнь учеников. Моя встреча с учителями – школьным педагогом и театральным режиссёром – оказалась не случайным эпизодом моей биографии, она заложила основы драматургии моего будущего жизненного сценария.
Пересечение наших судеб произошло 1 сентября 1961 г., когда я вместе со своей сестрой-погодком Татьяной переступил порог школы №12 на улице имени «железного» Феликса. После традиционной школьной линейки наш первый класс, построенный парами, повела по длинным коридорам двухэтажного кирпичного здания невысокая полная женщина, подвижная как ртуть. Это была она — моя первая учительница Зинаида Семёновна. За моими плечами топорщился пахнущий кожей жёсткий ранец, в руках еле помещался огромный букет осенних георгинов, астр, гладиолусов. Потом произошла рассадка по местам. Оказалось, что нельзя без разрешения вставать из-за парты, нельзя разговаривать и начинать говорить с учителем без поднятой руки и разрешения. Весь первый урок мы учились вставать из-за парты, не громыхая откидной крышкой, подыскивали парты по своему росту. К концу первого дня болело всё тело, от жёсткой скамейки ныло седалище, от новой формы чесалась вся кожа, от массы впечатлений и новых правил жизни болела голова. Непрерывно хотелось то пить, то есть, то писать… Короче, муки адовы!!!
Первый год обучения Зинаида Семёновна мучилась со мной, вероятно, как и со многими другими детьми, потому что мы представляли собой квинтэссенцию разнонаправленных и плохо управляемых индивидуумов. Я, как и подавляющее большинство из 34-х одноклассников, происходил из шахтёрской семьи, отягощённой наличием мамы-учительницы. Слава Богу, что мама преподавала в другом учебном заведении. Предыдущие шесть вольных лет из своих семи годов жизни я провёл в городских дворах и на илистых берегах речки Инюшки вместе со своими дядьями, братьями, сёстрами и друзьями. Наш барак на Вентиляционной улице (ныне носящей имя героини Великой Отечественной войны Зинаиды Туснолобовой) подходил к откосам железнодорожной сортировки шахты имени Кирова. Дети шахтёров традиционно поступали учиться в восьмилетние школы №12 или №33. Так произошло, в том числе, с семерыми из одиннадцати моих родных и двоюродных братьев и сестёр.
С поступлением в первый класс заканчивалась дворовая вольница. Теперь надо было шесть дней в неделю надевать школьную форму, пытаться содержать её в чистоте и сохранности, постоянно бодаться с дежурными санитарами из-за грязных рук, шеи и ушей; бороться с чернильницей-непроливайкой, из-за которой мои руки, портфель, тетради и учебники были в синих разводах. Часть тетрадок были украшены также жирными пятнами от жареных пирогов, которыми я запасался перед походом в школу на случай возможного голодного обморока. Постоянное ощущение голода, как я теперь понимаю, было моей бессознательной реакцией на стрессовые ситуации и способом «отреагирования» на школьный режим. Страшно представить, чего только я не «прикапывал» в своём объёмистом ранце!
Самыми трагичными для меня стали уроки чистописания. До сих пор помню мозоли и вечные чернильные пятна на пальцах от ручки со стальным пером «Звёздочка». Помню неровные буквы, неверный нажим и бесконечные ряды палочек, крючков, кружочков, завитков заглавных букв русского алфавита. Слышу скрип пера по бумаге, вижу зацепки и брызги чернил на тетрадных страницах в косую клетку. Потом начались пытки при освоении слогов, сложения из них слов, бесконечных диктантов, а затем беглого чтения, пересказа текстов, изложений, сочинений…
Если прибавить к этой безрадостной картине мой холерический темперамент, неврастенический психотип, неустойчивое внимание, капризность, то пришлось бы мне в современной психолого-педагогической системе навсегда остаться с комплексом выученной беспомощности, аутсайдерства, клеймом «необучаемости» и, возможно, диагнозом «расстройства аутистического спектра». Совместные титанические усилия Зинаиды Семёновны и моей мамы, которая весь первый год и каникулярное лето занималась со мной чтением и письмом, буквально, спасли меня от бездны школьной дезадаптации и превратили последующие школьные годы в один из самых светлых периодов жизни.
Передо мною лежат две чёрно-белые фотографии с надписями маминым каллиграфическим почерком: «Ленинск-Кузнецкий; школа №12; выпуск 1-го класса; 24.05.1962 г.» и «Ленинск-Кузнецкий. Школа №12, выпуск 4-го класса, 1965 год». На обоих снимках Зинаида Семёновна в окружении своих «цыплят» и юных пионеров. Смотря на одинаковые стриженые головы и единообразную форму кителей с белыми отложными воротниками у мальчиков, заплетенные в косички волосы девочек и их одинаковые школьные платья с фартуками, я вижу из обратной перспективы лет живые лица своих одноклассников. Чистые детские лица с разными выражениями. У некоторых — пытливые взгляды, иллюстрация напряжённого внимания или простая детская радость. У других — обиженные, испуганные, закрытые или равнодушные лица. В большинстве фотопортретов уже угадываются будущие характеры, есть абсолютно раскрывшиеся за первые годы начальной школы натуры с яркими личностными особенностями. В центре, как мощный магнит, фигура Зинаиды Семёновны. Мальчишки за глаза называли её «Зинаида», девочки – «Зинушка»! Возле неё я всегда чувствовал себя защищённым и в полной безопасности, как цыплёнок при наседке. К окончанию первого класса мы научились хором и весело комментировать её попытки достать до верха классной доски дружным хором: «Зинаида Семёновна малА!».
Каким-то чудом и невероятными педагогическими приёмами Зинаиды Семёновны у меня не пропал интерес к школе. Второй класс я закончил с похвальной грамотой за поведение и табелем с прочными четвёрками. В третьем классе я стал отличником и продержался в этом статусе до окончания 7-го класса. Зинаида Семёновна благодаря своему таланту учителя сумела адекватно оценить педагогическую ситуацию и нашла оптимальный вариант вовлечения меня в образовательный процесс. Используя мою врождённую и развитую чтением книг память, она стала поручать мне самостоятельное проведение политинформаций. Я пересказывал газетные новости своим языком, научился не смущаться публичных выступлений перед одноклассниками, а потом уже перед взрослой аудиторией. Все вместе мы делали учебные пособия для арифметического счёта, расписывали плакаты с грамматическими формами, писали сочинения-рассказы по картинам русских художников-передвижников.
Ленинградская блокада
Когда наша психика за первые годы обучения стабилизировалась, а педагогический процесс набрал явную необратимость и линейный алгоритм, Зинаида Семёновна погрузила нас в мир переживаний жителей блокадного Ленинграда. На третьем и четвёртом годах обучения в классе проводились «блокадные» уроки не только к дням снятия блокады или дню Победы, а регулярно.
На уроках труда Зинаида Семёновна учила нас делать школьные тетради из старых газет, линовать сшитые листы, писать на них самодельными чернилами поперёк печатных строк. Главное условие при формовке тетради – следить, чтобы в тетрадь не попали снимки руководителей КПСС. Затем мы учились переплетать старые книги, повреждённые учебники, чинить наглядные пособия, реставрировать настенные карты.
Когда мы всем классом готовили помещение к зимним холодам и проклеивали бумажными лентами оконные щели, Зинаида Семёновна показала нам, как наклеивали на стёкла домов крестообразные полосы. Она рассказала нам, что это делалось для того, чтобы обезопасить людей от порезов стекла при бомбёжках. Когда снаряд или пуля попадали в окно или немцы начинали бомбить город с самолётов, стёкла разлетались на мелкие осколки и могли поранить человека.Полоски, наклеенные на окна крест-накрест, уменьшали вибрацию, сдерживая осколки стекла, и тем самым снижали риск осколочных ранений. Окна заклеивали любыми средствами, которые были в доме, – картонными покрытиями, старыми покрывалами, простынями, бумагой, старыми газетами. Особенно актуально это было в госпиталях, где возле окон лежали больные. Конечно, такой приём не мог обеспечить людям полную безопасность, но, тем не менее, были шансы, что стекла не разлетятся на мелкие осколки и не травмируют людей.
Независимо от половой принадлежности мы учились штопать носки и чулки на лампочках, вышивать цветными нитками с помощью пялец украшения для газетниц. Правда, я долго не понимал, что такое «газетница», пока гораздо позже не увидел в ленинградском домашнем сортире подобное бытовое изделие с запасом нарезанных газетных полос. До сих пор храню в домашнем архиве одно из них и ввожу в ступор своих студентов загадками наподобие такой: «Как вы думаете, что это такое?». Ответы молодого поколения поражают до изумления…
С помощью вышивки по канве мы украшали кисеты для солдат, кроили портянки, учились наматывать их под кирзовый сапог. К дню 8-го Марта вышивали украшения на носовых платочках и делали салфетки для мам. Я до сих пор умею собирать из проволоки, гофрированной бумаги, клееной ваты, а также накрахмаленной, крашеной и раскроенной ткани объёмные неживые цветы для кладбищенских венков и букетов.
Особое место на «блокадных» уроках занимали технологии приготовления еды. Тот же клейстер для оклейки оконных рам можно было использовать для приготовления киселя (если взять крахмал) или каши-затирухи (если взять муку). Я до сих пор помню вкус этой еды и изредка делаю её для себя в дни памяти и скорби. А таких вкусных пирогов, какие Зинаида Семёновна выпекала на своей кухне, я тогда нигде не ел. Деликатесом и верхом кулинарного мастерства для нас были пирожные-безе, которые она делала из взбитых и запечённых яичных белков. Зинаида Семёновна научила нас всех изготавливать безе (на кулинарном сленге — меренги), хотя у меня они получались разной степени съедобности. Многие мамы, особенно многодетные, приносили в школу свою выпечку в благодарность за то, что Зинаида Семёновна постоянно нас подкармливала.
Все школьные годы благодаря нашей учительнице мы соприкасались с архетипами бессознательного, с ужасами Великой Отечественной войны и гуманитарной катастрофой Ленинградской блокады. Моя память хранит эту постоянную тревогу, холод, жалость к страдающим детям и взрослым, всё нарастающее чувство безысходности от соприкосновения с войной, голодом, смертью. Страшная и единственная в мировой истории Ленинградская гекатомба — массовое жертвоприношение полутора миллионов гражданского населения мегаполиса молоху войны – стала частью моего мироощущения.
Перекрёстки судьбы
В школьной самодеятельности, которую организовала Зинаида Семёновна под влиянием режиссёрских экзерсисов Валентина Аполлоновича, я изображал Грязнулю в «Мойдодыре» К. Чуковского, Старика в сказочной «Репке», Солдата в «Ленинградской блокаде», играл в новогодних карнавальных инсценировках. После одной из таких постановок Зинаида Семёновна, боготворившая художественный талант Валентина Аполлоновича, представила нашу театральную группу самому мэтру. От него я и мои одноклассники в деревянном бараке горняцкого городка впервые услышали русские городские романсы, песни венецианских гондольеров, исполненные под гитару. Благодаря культурному богатству и домашней библиотеке Ваграмова началось наше многолетнее знакомство с альбомами репродукций картин русских и западноевропейских художников из музеев Ленинграда и Москвы. Для нас открылся мир живописи из собраний Эрмитажа, Русского Музея, Третьяковской галереи.
Когда в 1965 г. мы перешли в среднее звено под классное руководство учителя, поцелованного самим Богом, — Лидии Иринчеевны Батуровой, она поддержала нашу традицию и превратила благодарность первой учительнице в особый ритуал. Ежегодно 1-го сентября мы шли строем в начальные классы, где служила Зинаида Семёновна, выстраивались перед притихшими малолетками и после слов благодарения единодушно и с энтузиазмом орали запомнившийся на всю жизнь слоган: «Зинаида Семёновна малА!». Наш рёв пугал детишек экспрессией лужёных глоток пубертатных подростков. «Зинаида» привычно плакала.
Неисповедимыми путями Господними и с финансовой помощью отца я в 1970 г. попал на Всесоюзный пионерский слёт, посвящённый 100-летию со дня рождения В.И. Ленина, как один из лучших учеников средней школы №38. На слёт съехались пионеры и комсомольцы из городов и районов столиц советских республик, носивших имя вождя революции. Сибирские делегаты от Ленинска-Кузнецкого, помимо участия в парадах и торжественных собраниях, посещения музеев, концертных залов и театров, участвовали в посадке деревьев на строившемся мемориале «Цветок жизни» северного рубежа обороны города в годы Великой Отечественной войны. Берёзовая роща из 900 деревьев — по количеству дней блокады — была высажена подростками из всех регионов Советского Союза. Вернувшись из поездки, я взахлёб рассказывал своим учителям о невероятном совпадении моих представлений о Ленинграде с картинами города на Неве, об ошеломляющем восторге от красоты, мощи, geniusloci имперской столицы России.
В 1971 г., когда я окончил 10-й класс и искал работу, которая не отвлекала бы меня от поступления в институт, Валентин Аполлонович ходатайствовал обо мне в гороно и я получил место лаборанта кабинета химии и физики в своей родной 12-й школе. До сегодняшнего дня я вспоминаю его, работая внештатным преподавателем Государственного Эрмитажа. А Зинаиду Семёновну я не раз поминал добрым словом в течение всей своей жизни. Начальные навыки каллиграфии и умение писать стальным пером и чернилами возвели меня во время срочной армейской службы на недосягаемые «высоты» штабного писаря понтонно-мостового полка. Травмировавшие меня в детстве уроки чистописания обернулись спасением от избыточных тягот и лишений солдатского быта.
Когда пришло время учиться в педагогическом институте, изучать археологические коллекции Эрмитажа, служить в войсках Ленинградского военного округа, специализироваться в аспирантуре Ленинградского университета и работать на его философском факультете, я всегда ощущал непреодолимую тягу к Ленинграду-Санкт-Петербургу, свою сопричастность его истории. Он стал моей «малой родиной» благодаря пересечению наших жизненных путей в учительском служении З.С.Михайловой и культурной миссии В.А. Ваграмова.
Послесловие
Я искренне благодарю замечательных горожан Ленинска-Кузнецкого, которые помогли найти архивные справки и документальные материалы о З.С. Михайловой: Батурову Лидию Иринчеевну, Смирнову Елену Геннадьевну, Ибрагимову Регину Радиковну.
Надеюсь на отклик моих одноклассников и всех людей, сопричастных судьбам героев моих воспоминаний. Очевидно, что не только отсутствие собственных детей побуждало Зинаиду Семёновну отдавать все душевные силы воспитанию младших школьников. Земля Кузбасская, вошедшая в историю России как всесоюзная угольная кладовая, стала «землёй обетованной» для многих людей других профессий, наделённых талантом общественного служения. Продолжая розыск документальных свидетельств о жизненном пути З.С. Михайловой, архивных сведений о её семье и родственниках, информации об учебном заведении, в котором она получила специальность учителя начальных классов, собирая воспоминания о замечательном человеке и профессионале, мы все вместе сохраним память о нашей малой родине, сбережём в душе тёплый огонёк детства.
Александр КОЛЕСИН.
Санкт-Петербург, 2021 г.
