Сегодня всё чаще вспоминаются военные годы, которые выпали на долю нашего поколения. Конечно, время сделало своё дело, но многое, несмотря на возраст, можно воскресить в памяти. Я работал тогда на шахте имени Кирова в районе трёх уклонов, пройденных по пластам Толмачёвскому, Емельяновскому и Снятковскому, что на десятом участке в районе улиц Моховской и Будённого.
Это был филиал шахты со всеми её коммуникациями: комбинатом, баней, мехцехом, столовой. Здесь работало несколько очистных и подготовительных участков, возглавляемых районным инженером и механиком. Я в свои 18 лет занимал должность старшего бухгалтера столовой № 4 на самостоятельном балансе. Принадлежала она орсу треста «Ленинуголь».
Никаких курсов по обучению счётных работников тогда не было, и меня обучил этому делу на практике мой сосед, будущий шурин Василий Антонович Вахнин, вернувшийся с фронта в 1943 году инвалидом. До войны он работал на шахте имени 7 Ноября бухгалтером столовой, и затем по призыву комсомола ушёл на фронт вместе с будущим дважды Героем Советского Союза А.П. Шилиным, который тоже жил на нашей Моховской улице — они были друзьями. На фронте Василий обслуживал реактивную установку «Катюшу», во время боя был ранен в ногу, и её пришлось ампутировать. Вернувшись, устроился в столовую, где мы с ним начали совместную работу. И за полтора года безвозмездно обучили счётному делу 6 человек, в том числе его и мою сестёр.
Кормили мы шахтёров – тех, кто непосредственно добывал уголь. Трудились по 12 часов в сутки без выходных и отпусков (за отпуск выплачивали компенсацию). Питание отпускали по продовольственным карточкам: хлеб, мясо, крупа, жиры. Сахара не было, чай заправляли сахарином. За все полученные и израсходованные продукты мы отчитывались каждый день талонами перед контрольно-учётным бюро, которое находилось у центрального рынка. При всех трудностях военного времени всё работало настолько чётко, что я не помню ни одного случая, чтобы не доставили вовремя продукты, уголь для печей и прочее, хотя доставка шла только конным транспортом – все немногие автомашины отправили на фронт.
Трудности были, и особенно тяжело приходилось подземным рабочим. Отработав смену, помывшись в бане (вместо мыла использовали обычную глину) и покушав в столовой, шли пешком домой по безлюдным тёмным улицам. Для сохранности рабочий инструмент (топор, кайло) носили с собой, так что в случае чего он служил средством защиты. А утром, даже не отдохнув как следует — снова на участок. Опаздывать было нельзя: опоздание более чем на 20 минут считалось прогулом, а за прогулы судили, хотя это было довольно редко. Некоторые шахтёры жили в общежитиях, и потому иногда оставались на ночлег прямо в бане. Во время аварии механизаторам приходилось сидеть в шахте целыми сутками.
Кроме мобилизованных, на шахте работали пленные немцы, японцы и даже пленные с финской кампании; их приводили под конвоем. Питались они по месту своей дислокации, а у нас они отоваривали через буфет свои талоны (200 граммов сала шпик), которые выдавались за перевыполнение норм выработки. Одеты они были каждый в свою военную форму.
Вот в такой обстановке приходилось давать уголь. И у нас тогда была комсомольская организация. Мы часто собирались, обсуждали свои дела: кого ругали, кого хвалили, другим подсказывали, а иным и помогали. Например, потерял человек продуктовые карточки: что делать? Хоть волком вой. И вот мы отрывали от своих и помогали. Или износились донельзя чуни (сапог для шахтёров тогда не было) – тоже выручали. Да мало ли что ещё случалось!
Однажды досталось и мне. Не помню, за какие грехи лишили премиальных несколько работниц столовой. Они пожаловались в шахтком, а шахтком — комсоргу Петру Гетману. Так пришлось подчиниться и исправить положение. Решения принимались на комсомольском бюро, в котором состоял и я, отвечая за стенную печать.
По воскресеньям обычно велась повышенная добыча угля. Тогда и мы, поверхностные, спускались по уклону в шахту, шли в лаву и грузили уголь на рештаки. Часто собирали для фронта металлолом, чистили территорию от хлама, делая всё это дружно и весело. Позже у нас был избран комсоргом фронтовик Александр Григорьевич Беляев. А вообще на уклонах трудились знатные люди нашего рудника, бывшие комсомольцы 30-х годов.
Среди них первые «кировцы», награжденные орденами Ленина – начальники участков Башкирцев, Осадчий. Начальник участка № 7 Погорельцев — брат земляка, Героя Советского Союза. Заслуженный горняк РСФСР Бельский, районные механики Котыш и Грико, ставшие со временем директорами шахты, горного техникума. Районные инженеры Лучкин (бывший руководитель комсомольско-молодёжной бригады) и Чекмарёв (будущий Герой Соцтруда). С ними я часто общался по роду своей работы, ведь проблема питания тогда стояла остро.
Уже после войны, с 1948 года, я перешёл работать на шахту, на участок вентиляции. Был начальником шахтовой ламповой, а затем, после окончания техникума, горным мастером по технике безопасности, работал электрослесарем АГЗ и КИПа. На участке тоже возглавлял стенную печать. А в 1952 году на шахте был организован сбор художественной литературы (около 1500 книг) для подшефного колхоза «Страна Советов». Миссию вручения возложили на нас, комсомольцев, во главе с комсоргом шахты Николаем Тарасенко. Там мы пробыли целую неделю: я оформлял стенгазету для местного клуба, а ребята распределяли книги по бригадам. В конце недели провели встречу с молодёжью колхоза. Кроме того, мы активно участвовали в предвыборных кампаниях в качестве агитаторов.
С высоты прожитых лет молодые годы видятся лучшими в жизни. И потому их всегда вспоминаешь с лёгкой грустью. Там было всё, а главное – светлое завтра, в которое смотрели с оптимизмом.
В.И. КАЦЕЙКО.
Труженик тыла, ветеран труда.
