Вот гутарят, други, что, мол, вещи старые да ненужные не нужны в доме: захламляют они его, отводя от привнесения в него денег и богатства разного. Слабо отчего-то в эти приметы мне верится, но вот кое-что лежит в избе моей безо всякого движения. Лежит и глаза мозолит, – а выкинуть просто так жалко. Ладно! Попробую приложить их куда-нибудь или кому-нибудь – авось и денежек малость наскребу. Но не все так просто сказалось, якорь их задери!
Служил, значит, мне верой и правдой несколько лет телефон. Хорошо служил, да и хозяин его, то бишь Крепкожилин, гонял его, как говорится, и в хвост, и в гриву: и с третьего этажа он падал, и в луже плавал, и конь копытом по нему бил – выдержал все, не ропща. Но от таких потрясений потерял он вид ладный, покрывшись трещинами да царапинами. Но ты, друже, не думай, что работать он перестал! А поскольку у меня был уже аппарат посильнее да покрасивше, решил он этого старичка продать, дабы в ящике место не занимал да о былом не напоминал: эх, сколько с ним было всего пройдено! Да… Ну так вот, значится, взял я его да и выставил на торги. Сумму сильно задирать не стал, будучи в уме здравом: распоследний лентяй и ободра купить сможет, коль чего. Агась! Оказывается, недооценил я наш народ: он порой так и мечтает вытопить сало из комаров…
Итак, в первый же день какой-то бойкий парниша предложил обмен: телефон на… сапоги шахтовые. «А что, в хозяйстве все сгодится», — подумал я, но, приглядевшись к обувке, расплевался: подошва треснула, голенище зашорканное вконец, внутри запах такой, что я дух едва не испустил: навоз и то лучше в моей конюшне пахнет! «Иди-ка ты, мил человек, со своими сапожищами подобру-поздорову, пока цел», — сказал я этому паре, который, вроде как, даже обиделся. Тоже мне, нашел, кого обмануть – Крепкожилина самого! Тьфу! От запаха этих сапог долго я отойти не мог.
Дальше – больше. Еще один «вьюноша» предлагает снизить цену раза в полтора. Ладно! Я не купец лабазный, можно и скинуть, чего уж там. Но этот покупатель – из барчуков, вестимо, ибо заявил так вальяжно: «А чего-то холодно на улице… А может, вы мне привезете телефон?». Вот те фрукт! Я что, ямщик? Напрягать коня, запрягать и из-за каких-то несчастных пары сотен рубликов организовать еще и доставку на ночь глядя? Хо тебе! Пошел прочь, жук навозный!
Ох, какие же мы все ж таки жадные да падкие на халяву! Не захочешь да заругаешься. Хучь железом каленым вписать на лоб каждому покупателю пора: тебе товар нужен – ты и бегаешь за ним, куда продаван скажет. И весь сказ! Я уже хотел это сделать, когда позвонил третий человек, охочий до телефона моего и предложивший доставить его аж в другой конец города. Вестимо, менять хрен на редьку – везти телефон и тратить бензин на эти же самые рублики – я не стал: ищи дурака! Ну, поневоле, други мои, согласишься с теми недругами нашими, которые гутарят: вот, мол, вы совсем обленились и подай вам все на блюдечке. Истину горькую глаголют!
В общем, плюнул Крепкожилин и решил больше ничего, в том числе и телефон, не продавать: пристрою как-нибудь в хозяйстве. А то начнется: захочу телевизор на торги поставить – антенну потребуют; если фотоаппарат – пленку новую подавай; или кошелек какой-нибудь – удивятся, что денег в нем нет! Ну, совсем уже узлы вяжут! Вот, гутарят, что за границей где-то народ старые вещи в канун Нового года из окон выкидывает – и дело с концом. Может, и мне думу не думать, а просто окна нараспашку – и дело с концом? Не, а то еще что-нибудь целым останется и подберет кто. У нас же так – ничего пропасть не должно!
Яков КРЕПКОЖИЛИН.
