Если спросить у любого из нас, кто занимается расследованием уголовных дел, ответ, думаю, прозвучит мгновенно: следователь! Однако вот уже почти три десятка лет следствие ведут ещё и дознаватели. В их юрисдикции – расследование преступлений, которые предусмотрены более чем 80-ю статьями Уголовного кодекса РФ. Что это за профессия, накануне Дня службы дознания МВД России, отмечаемого сегодня, мы выяснили у подполковника полиции Т.В. СЫРЕСИНОЙ – начальника отдела дознания межмуниципального отдела МВД России «Ленинск-Кузнецкий».
— Татьяна Валериевна, так в чём же всё-таки разница между профессиями дознавателя и следователя?
— По совокупности признаков уголовного дела закон определяет, кто должен вести по делу предварительное следствие – отдел дознания или следователи. Подследственность тех и других разграничивают по категориям преступления. Отдел дознания расследует уголовные дела и преступления небольшой и средней тяжести, по которым возможно привлечение к уголовной ответственности сроком не более пяти лет лишения свободы. Всё, что идёт выше, относится к компетенции следствия.
— То есть вашим сотрудникам приходится расследовать основную часть преступлений в нашем городе – ведь, как бы то ни было, тяжких и особо тяжких преступлений у нас гораздо меньше…
— Я думаю, у нас больше разнообразия. Мы расследуем кражи чужого имущества, причинение телесных повреждений, мошенничества, угрозы убийством, хулиганства и многое другое. Самая «ходовая», «популярная» сейчас – статья 264.1 УК РФ, которая рассматривает нарушение правил дорожного движения водителем, подвергнутым административному наказанию. То есть это автолюбители, которые, уже имея такое наказание, садятся за руль нетрезвыми или отказываются выполнить требование инспектора ГИБДД о прохождении медицинского освидетельствования и тем самым доказать, что они не находятся в состоянии алкогольного опьянения. Целый вал уголовных дел у нас связан с причинением телесных повреждений. То есть драки никто не отменял, они всегда были и есть. Всё зависит от того, во что они выливаются: лёгкий, средний или тяжкий вред здоровью. Также довольно часто мы занимаемся расследованием дел, связанных с наркотиками, — тоже в соответствии с теми частями соответствующей статьи, которые входят в нашу компетенцию. Например, это касается расследования дела, возбуждённого после задержания на улице человека, у которого при личном досмотре было обнаружено наркотическое средство.
— Вы лично работаете в отделе с 2002 года. Изменился ли за это время состав преступлений, совершаемых горожанами: добавляются ли какие-то новые виды, исчезают старые?
— Ничего никуда не исчезает, а вот новые добавляются постоянно. Иногда даже трудно квалифицировать некоторые действия. Бывает, такой сюжет разовьётся, что поначалу даже не знаешь, как правильно в этой ситуации поступить. В частности, из последнего: осквернение мест захоронений на кладбище. Люди пытаются тащить оттуда надгробные сооружения, и при этом их не останавливает ничего. Раньше у нас не было подобных преступлений, сейчас они, увы, есть. И зачастую мы узнаём о них из соцсетей – Интернет шагает впереди нас.
— То есть сейчас вы говорите как раз о том, что любые сообщения такого рода, которые нередко являются фейками, не остаются без внимания?
— Да, всё это мониторят сотрудники нашей информационной службы, они пишут рапорт – в любом случае, и начинается проверка: а было ли преступление, и какое оно? В общем, без внимания ничто не остаётся. И потом, там такие комментарии пишут иногда, что не хочется упасть в грязь лицом, а хочется сделать всё на высшем уровне. Понимаете, возникает какой-то азарт и желание сделать всё так, чтобы авторы негативных высказываний поняли: результат есть, и необходимо в таких случаях обращаться в полицию.
— А каков главный результат работы отдела дознания вообще?
— Основной показатель нашей работы — количество дел, которые мы направляем в течение месяца в прокуратуру для подтверждения обвинительного акта, и их выход в суд. В целом на расследование дела нам изначально отводится 30 суток, и нам разрешено сдавать 65 дел в месяц. Мы гарантированно это выполняем, но стараемся сдать больше. Бывает, что сдаём и по 70, и по 90 – всё зависит от ситуации.
— В вашем отделе работают только девушки, а женскому полу, как известно, зачастую приписывают неуживчивый характер. Как с этим в вашем коллективе? Расскажите, какой он вообще?
— По штату у нас 24 сотрудника. В наличии, как всегда, меньше: двое в декретном отпуске, кто-то на больничном, кто-то в отпуске. Большая часть имеет стаж свыше 15 лет: как пришли когда-то давно сюда, так и сложился костяк. Тех, кто работает меньше 3 лет, человек семь. Коллектив очень дружный, в нём всегда есть взаимопонимание и взаимовыручка. Все мы — как одна большая семья. И в работе, и во всём остальном. Если нужно, к примеру, сдать многоэпизодное дело – на 20-30 эпизодов, а на носу Новый год, все остаются и подключаются. Никто никого не бросит ни в такой ситуации, ни в любой жизненной. Мы можем все вместе и поплакать, и посмеяться от души. Если у кого-то горе – мобилизуемся и помогаем, если радость – радуемся вдвойне.
— А почему в вашу профессию не идут мужчины?
— Мужчин «разбирают» другие службы. К тому же, у нас большой документооборот, то есть во многом это «бумажная» работа, для которой необходимы усидчивость, терпение, большая аккуратность. К этому готов далеко не каждый.
— Но в вашей работе ведь всё равно присутствует и определённый риск?
— Это бывает только во время суточных дежурств. Когда мы выезжаем с участковым, оперуполномоченным угрозыска по сигналу, никогда не знаешь, что там, на адресе, ожидать, как повернутся события. Вроде в такие моменты мы находимся за спиной сотрудников-мужчин, тем не менее иногда бывает страшно. Там ведь и с ножом могут накинуться – пусть и не на тебя, но сама ситуация всё равно выбивает из колеи.
— Мне кажется, не всё просто бывает и в обычные рабочие дни. Ведь от того, насколько тонко дознаватель вникнет в суть дела, во многом может зависеть его исход?
— Да, конечно. Например, при сборе характеристик подозреваемого можно ограничиться только плохими, а можно подойти к этому более полно, несмотря на то что человек совершил преступление. Быть может, он оступился в первый раз, и когда дело будут рассматривать в суде, это учтут. Тяжело бывает, когда возникает определённая несправедливость. Это когда ты вроде как и занимаешь сторону подозреваемого, понимая, что кто-то его спровоцировал, и ты сам так же поступил бы в этой ситуации, но делать этого в любом случае нельзя. Можно лишь постараться найти точку соприкосновения и, как вариант, предложить помириться подозреваемому с потерпевшим. Иногда это получается, и нам удаётся прекратить уголовное дело на своей стадии за примирением сторон. Но если ты против подозреваемого, то вообще трудно чего-то добиться. Обязательно надо находить контакт, составлять диалог, и тогда всё получится. Словом, для того чтобы понять наши будни, найти в них свой интерес, нужно идти к нам работать. Пробовать свои силы и жить интересами других людей, сдвигая порой свои на задний план.
Беседовала Наталья АРТЁМКИНА. Фото автора.
