Накануне Дня Победы в межмуниципальном отделе МВД России «Ленинск-Кузнецкий» состоялось награждение ветерана МВД Марии Павловны ВАЛЕЕВОЙ. Бывшей малолетней узнице фашистского концлагеря была вручена областная медаль имени Николая Масалова. В ходе этой торжественной встречи руководство отдела и сотрудники тепло пообщались с нашим ветераном. Она рассказала о своём нелёгком детстве и о том, как бесконечно тянулось время за колючей проволокой в годы Великой Отечественной войны.
— Мария Павловна, расскажите для начала: сколько раз вы были удостоены наград?
— Если считать медаль имени Николая Масалова, то всего наград у меня 12. Есть, к примеру, медаль «Ветеран труда». Но особо ценная для меня — это медаль «Непокорённые». Она напоминает мне каждый раз о том, что мы перед фашистами не сломились. Мы им не покорились! Именно её я берегу как самую дорогую реликвию. Она мне ближе всех по духу, ведь это наше поколение детей войны переносило на своих хрупких плечах все её тяготы.
— Медаль имени Николая Масалова — тоже почётная награда. Как вы к ней относитесь?
— Конечно, я рада, что меня не забывают. Это же так важно! Я бы ещё сказала: не дорог обед, а дорог привет. И особенно дорого то, что нас, ветеранов, помнят. Причём нас, узников, и так мало осталось — всего пять человек. Да и в таком возрасте мы уже мало что можем сделать.
— Не скажите! Насколько я знаю, вы не первый год входите в состав городского совета ветеранов Ленинска-Кузнецкого. Да и к тому же отвечаете за работу с бывшими малолетними узниками концлагерей, встречаетесь с молодёжью. Сложно ли вам принимать такое активное участие в общественной жизни?
— В городском совете ветеранов я работаю уже 12 лет. Все эти годы постоянно встречалась с такими же узниками, как и я, помогала им в решении различных житейских вопросов. Правда, в этом году по домам уже их навещать не езжу — сложно стало это делать. Первый год я не участвую так активно в работе совета, на собрания редко прихожу. Попробуй теперь поднимись на пятый этаж! Тяжело, возраст сказывается. Хотя в прошлом году ходила и на третий, и на четвёртый, и на пятый этажи, навещая всех. Но я всё-таки очень стараюсь и сейчас проявлять активность. Недаром же моя правнучка говорит: «Баба Маня, у тебя батарейки ещё не сели».
— Получается, общественная работа вам никогда не была в тягость?
— Да за столько лет я ко всему уже привыкла! Это же так важно — помогать людям. Тем более что я хорошо знаю их проблемы, заботы и нужды. А возраст… Ну и что из того? Думаю, если ты чего-то хочешь, то всё сможешь.
— Хотелось бы услышать от вас воспоминания о войне. Как вы стали малолетней узницей концлагеря?
— Знаете, я не могу годы войны даже спустя восемь десятилетий вспоминать спокойно. Это тебя всего переворачивает! Очень сложно снова пропускать через себя то время. Но немного расскажу, может, кому-то интересно будет об этом услышать. Когда нас немцы забрали в плен, то вели и везли очень долго. Где мы конкретно были, я уже не объясню: никаких названий, возникавших по дороге, не припомню. Но то, что мы были за колючей проволокой и там же умирали — это помню отчётливо. Там люди каждый день погибали! Я попала в лагерь с мачехой и сёстрами. Отец ещё в начале войны ушёл в партизаны, чтобы воевать с фашистами.
— Человеческая память имеет свойство многое забывать, оставляя только яркие картины. Что вам там больше всего запомнилось?
— Могу только сказать, что когда нас погнали в концлагерь, то поставили всех в колонну. Помню, вокруг нас было очень много немцев и злых овчарок. Тех, кто не мог идти и падал, расстреливали на месте. Ещё помню, что в лагере нас сразу разделили: мужчин отвели отдельно, стариков, женщин и детей тоже держали порознь. Как мы выживали там, я рассказывать не могу… Слёзы мешают!
— Наверное, вас, как и многих, в 1945 году освободили наши войска?
— Да, хоть и смутно, но помню этот момент. Весь тот ужас продолжался до тех пор, пока не пришли наши. Они отогнали немцев и нас освободили: разрезали проволоку и сказали, чтобы все те, у кого есть силы, гуськом двигались за ними. Кто не слушался, вперёд побежал, те погибали. Ведь все дороги и поля вокруг были заминированы.
— Интересно, как складывалась жизнь вашей семьи после освобождения из концлагеря?
— Когда мы вернулись в свою деревню, то увидели пепелище — всё было сожжено. Так случилось из-за того, что немцы, забирая нас, сжигали многие селения на своём пути. Они хотели избавиться от наших партизан, которые им очень мешали. Ведь в годы войны партизаны были рядом с жильём, в лесах. Так что на месте моей родной деревни стояли только остовы домов с печными трубами и уцелевшие деревья. Всё остальное было просто выжжено, ничего не осталось. Даже от русских печей оставались одни трубы: уже не растопишь их, не согреешься от холода, не приготовишь пищу. Люди начинали выкапывать землянки, где долгое время и жили. Сажали картошку, разделив один клубень на четыре части. Всего было очень мало, и вот таким путём мы выживали. И мы выжили!
Когда пришло время идти в школу, то нашей деревне повезло: одна хата (так по-белорусски говорят) осталась не сожжённой — она стояла вдалеке от всех. И там нас учили, как могли.
— Когда говорят, что детство было тяжёлым, это, наверное, именно о вас…
— Самым страшным событием была потеря мамы. Её ещё в начале войны немцы поставили к стенке и обстреливали по контуру тела. Так они пытались у неё узнать, где прячутся партизаны. Я с сёстрами была в тот момент у соседей, и сестра мне сказала: «Ой, а у нас в доме стреляют». Мы побежали к нам в хату. Встали у калитки, смотрим, а немец повернулся к нам и приговаривает: «Пуф, пуф». Это он нарочно так делал. Не стрелял в нас, а просто рукой выстрелы изображал, нас попугал и засмеялся. Позже выловили всех кур и ушли, их было трое немцев. А мама наша в тот момент уже лежала, упав навзничь. Причём она ждала ребёнка… Мы с сестрой попытались её дотащить до дома. Тогда она уже потеряла голос — совсем. Была очень плоха. А врачей в деревне не было. И она ещё совсем немного пожила, даже не вставала с постели. И умерла. Вот что сотворили фашисты. Такое, конечно, не забывается, сколько бы лет ни прошло.
— А было ли что-то такое в детстве, что вы до сих пор вспоминаете с улыбкой?
— Нет, ничего такого у меня не было. Мы выживали, так что о счастье и не задумывались.
— После войны вы прибавили себе один год и в 15-летнем возрасте пошли работать на швейную фабрику. Почему решили так поступить?
— Когда мне было 12 лет, меня забрала к себе сестра в рабочий посёлок Титовка. У неё была дочь тогда, которая вскоре умерла. Муж сестры, будучи военным, после смерти дочери забрал её к себе на новое место службы, а меня брать с собой запретил. Пришлось оставаться с другой старшей сестрой, у которой было шестеро детишек. Так что мне приходилось выживать и зарабатывать себе на жизнь самой. Сначала ходила в няньках, потом убирала квартиры, а в 14 лет прибавила себе один год и устроилась на швейную фабрику. Выхода у меня тогда попросту не было: надо было как-то жить!
— Как складывалась дальше жизнь бывшей малолетней узницы?
— В 19 лет я немножко поспешила и вышла замуж, родила сына. Через какое-то время мы с супругом разошлись, а позже я вновь вышла замуж за солдата, замечательного человека. У нас родились две девочки. С ним и приехала в Сибирь, к нему на родину. Здесь мы с ним прожили в браке 43 года: он умер 25 лет тому назад. Всё это время я живу одна, мне дети помогают, они у меня очень хорошие. У меня еще 6 внуков, а также 10 правнуков, в том числе 5 девочек и 5 мальчиков. Самой младшей — два с половиной месяца. Одну правнучку даже в честь меня назвали. Она как-то подходит и говорит: «Бабуль, вот тебя Маней звать, а меня — Маруськой». Так что жизнь я не зря прожила: столько детей, а самое главное — правнуков. Жизнь продолжается!
После такой тёплой и трогательной встречи мы предложили Марии Павловне помочь дойти до двери квартиры. Улыбнувшись, она ответила так: «Не надо, я сама дойду. Я что, старая, что ли?». И по-доброму засмеялась, пожелав нам всегда сохранять бодрость духа: именно это, по её мнению, спасает от всех невзгод.
Беседовала Ольга УРАКОВА.
Фото автора.
