Имя этого человека хорошо известно в Ленинске-Кузнецком. Причём не только тем, кто работал в милиции или был связан с ней по долгу службы. И даже не только тем, кто считает себя урождённым ленинск-кузнечанином. Ореола известности ему изрядно добавили документальные фильмы из цикла «Следствие вели…» с Леонидом Каневским. Да, в них наш город был представлен, пожалуй, с одной из самых худших сторон. Но, пожалуй, только из них мы узнали правду о тех жутких событиях, современниками которых когда-то были. И о людях, которые не один и не два раза смогли спасти потенциальных жертв и избавить Ленинск-Кузнецкий от дикого страха перед маньяком…
Накануне Дня работника органов внутренних дел на своей малой родине побывал Степан Криони – ветеран милиции, личность которого в какой-то мере можно назвать легендарной. Пройдясь по кабинетам и коридорам нынешнего МО МВД России «Ленинск-Кузнецкий», который в городе по старой памяти так и продолжают называть горотделом, Степан Георгиевич вспомнил очень многое. К тому же он оказался прекрасным рассказчиком, способным полностью захватить внимание слушателя. «Вы мемуары не пишете?» — полушутя, полувсерьёз поинтересовалась я, уже поняв, что всё услышанное от него нереально вместить даже в несколько газетных полос. Поэтому я позволю себе выбрать отдельные моменты из воспоминаний ветерана по своему усмотрению. И, конечно же, передам их в основном от первого лица.
О времени и о себе
«Цель моего приезда — вспомнить своих коллег и товарищей, — с открытой улыбкой сразу же говорит мой собеседник. – В своём родном городе я работал в милиции, администрации и компании «СУЭК». Но 25 лет – это милиция, куда я пришёл по направлению горкома комсомола. Будучи ещё учащимся школы, я уже был членом комсомольского оперативного отряда и внештатным сотрудником милиции. Поэтому хотелось бы начать с истории…
В то время в милицию приходили работать не оттого, что нужно было работать, а по призванию. Это были люди, которые воспитывались на пионерии, на комсомоле, поэтому не случайно же первый документ, который пришёл в моё личное дело в органы МВД, отражал мнение коллектива и комсомольской организации. Думаю, что без направления и без личного желания я бы сюда не попал. Комсомольские оперотряды и народные дружины были весомыми формированиями. Нам было по 17 лет, а мы уже патрулировали улицы, участвовали в оперативных мероприятиях, и нам доверяли. Сюда, в штаты МВД, мы приходили уже подготовленными. Те люди, которые со мной проходили эту школу, потом стали большими руководителями органов, получили чины от майоров до полковников. А те, кто приходил из любопытства, они отсеивались.
А знаете, почему я оказался в милиции? Ведь я вырос в шахтёрской семье, и у всего окружения друзей и знакомых тоже были шахтерские семьи. Потому что в нашем классе училась девочка, а отец у нее был прокурор. Он пришёл в школу, рассказал, чем занимается милиция и прокуратура, и что-то нас повлекло туда. Знаете, я гордился доверием бюро горкома комсомола…»
Проигрыш «Шахматиста»
«В 19 лет я уже был оперуполномоченным угро, мне присвоили звание младшего лейтенанта и дали пистолет на постоянное ношение. А первое крещение по поимке особо опасного преступника я получил в 1969 году. Это был насильник и убийца молодых женщин Усманов. При его поимке нам помогла семья, жившая в районе завода «Кузбассэлемент». Они сумели предотвратить очередное преступление, пытались задержать маньяка самостоятельно, но не смогли. Как сейчас помню: я, участковый инспектор Потапенко, дядь Миша Дулов, он был водителем, и наш прекрасный автомобиль на весь горотдел – это «чёрный ворон» ГАЗ-51 — вот и вся наша оперативная группа, которая выехала по сигналу этой семьи и по сигналу заявителя, что была попытка совершения изнасилования и попытка убийства даже, может быть…
По этому делу потом сняли документальный фильм под названием «Шахматист». Всего их было четыре: «Шахматист», «Вий», «Красавчик» и «Свинцовая рука». Я горжусь тем, что об этих делах вспомнили, — это работа ветеранов и ветеранского движения. И мне приятно было, что по всей России, по всему миру – многие мои коллеги живут за границей, особенно в Германии – узнали о том, что когда-то было. Они звонили и говорили: это правда про Ленинск-Кузнецкий говорят?
А времена ведь тогда были тяжёлые. Мы, молодые парни, работали вместе с нашими старшими сотрудниками-фронтовиками, награждёнными боевыми медалями и орденами. Зачастую они были без специального образования, и вечернюю школу-то закончили лишь потому, что надо было хоть какое-то образование иметь. Но они были нашими настоящими учителями. И вот спустя годы о нас вспомнили, нас показали.
Сценарист Олег Анатольевич Нилов, который всё это делал, был основателем программы. Он окончил консерваторию и, знаете, буквально вчера прислал мне запись своей песни…
Работать с ними было очень интересно. Во-первых, это титанический труд: поднять дело, прочитать его, всё зафиксировать… Есть же в этом цикле фильмы, которые сделаны просто на словах: живых-то свидетелей уже не осталось. А мы дали истинную картину каждого дела, созданную благодаря живым людям, — дай бог здоровья Владимиру Шмальцу, Виктору Васильевичу Алываеву, Юрию Георгиевичу Денисову. И второе, самое главное, – специалист-профессионал смог скомковать воедино всю информацию, потому что не так просто после 5-6 томов дела изложить её внятно, доступно, интересно…»
Ошибка «Красавчика»
Один из фильмов – «Красавчик» — рассказывает о том, как искали и арестовывали маньяка Щербакова. Это был 1985 год, и я тоже хорошо помню то лето. После нескольких убийств женщин город был уже на грани паники. Обстановка накалялась с каждым днём, а на «усиление» из Москвы прислали двух подполковников, вспоминает Степан Георгиевич, который в то время был уже заместителем начальника милиции. И вновь слово ему самому:
«Когда уже дошло до пика, приехали двое: один — подполковник из управления охраны общественного порядка, второй — из МУРа, такой закоренелый сыщик. Вот он взял дела наши – уголовные, розыскные, пролистал, написал петицию – справку, что было сделано, и уже собрался возвращаться в Москву. Но именно в тот день, в воскресенье, всё и случилось.
Всё время поисков я был уверен: мы ошибаемся, но и убийца обязательно ошибётся, и мы его скоро возьмем. Со своей шестой, и последней, жертвой он расправился среди бела дня и забрал у неё золотые часы. Мы установили, что у убитой есть подруга, но в тот момент она села в автобус и поехала в Кемерово. Я дал команду, её нашли в Панфилово, сняли с автобуса и привезли. Она показала, где живёт убийца: в тот день две подруги вместе шли по улице, а он стоял возле своего дома, облокотившись на изгородь, и заговорил с ними. Вот в этом и была его ошибка: из-за чувства безнаказанности он уже открыто пошёл на выбор своей жертвы. Если он раньше в темноте их ловил, выслеживал, то теперь выбрал жертву, которая жила недалеко и часто мимо него проходила. Он засветился перед свидетелем. И в тот же день преступление было раскрыто.
Когда в момент задержания я сунул руку ему в карман — там лежали часы, а когда ему надели наручники, запашок пошёл: обделался он, и тут всё стало ясно. В таком виде я и притащил его в горотдел, а через 10 минут он уже явку с повинной у Алываева писал…»
«Как у нас выдерживали сердца?..»
Ещё два фильма о работе ленинск-кузнецких сыщиков, вошедшие в знаменитый сериал, повествуют об их совместных расследованиях с беловскими («Вий») и новокузнецкими милиционерами («Свинцовая рука»). В этих случаях маньяки орудовали на тех территориях, но в том и другом случае одна из жертв была ленинск-кузнечанкой, и по времени эти трагедии тоже почти совпадают — это начало 70-х.
Невозможно представить, что в нашем небольшом городе жили или успели наследить настоящие чудовища. Но, оказывается, на самом деле таких извергов было гораздо больше. Вот продолжение этих историй от Степана Георгиевича:
«Маньяков было много. Но эти дела мне особенно запомнились, потому что не у каждого сыщика, как у Денисова Юрия Георгиевича, как у Шерина Виктора Николаевича, как у Алываева, как у других моих коллег, в течение жизни бывает на счету четыре расстрельных дела. Их всех расстреляли. И открою секрет: на одном расстреле я присутствовал. Это был Щербаков. Он был как уж на сковороде, потому что не ожидал такого. Он же выдал такую легенду и написал столько жалоб, что его расстреляли только через два с половиной года. А какой был суд над ним в клубе «Дружба» на Чекмарёва: там страшно было присутствовать…
Я же не зря в одном из фильмов сказал: как у нас, молодых, выдерживали сердца, когда мы общались с этим зверьём? Это же были нелюди!..
Я не знаю интеллект сегодняшнего сыщика, но если бы те люди из милиции, с которыми я работал, имели такую криминалистическую базу, как сейчас, они раскрывали бы преступления в два счёта. Это был настоящий проверенный коллектив, я мог с ним идти в любой бой и я не мог их бросить…
Когда я ушёл из милиции, мне было 42 года, а я уже был полковником. Но тогда было такое время, что я уже просто «сгорел» и в кабинете у министра внутренних дел Ерина сказал: «Я с вами работать не буду». Я с гордостью ношу звание полковника, и у меня до сих пор хранится удостоверение того начальника милиции, которым я когда-то был. Уже другой министр — Куликов Анатолий Сергеевич – написал мне на удостоверении: «На вечную память». И кем бы я ни работал в своей жизни, я всегда говорил: я -милиционер!»
Наталья АРТЁМКИНА.
Фото автора.
Наше досье:
С.Г. Криони родился в 1950 г. в г. Ленинск-Кузнецкий. Учился в школе №38, по окончании 10 классов в 1968 г. пришёл в горотдел милиции и работал милиционером. Окончил Новосибирскую спецшколу милиции и был переведён на должность инспектора угрозыска ГОВД (городской отдел внутренних дел). После того как прошёл несколько ступеней карьерного роста, в 1981 г. был назначен заместителем начальника ГОВД, а в 1985 г. – начальником ГОВД. В 1993 г. ушёл на пенсию.
Награждён медалями «За боевые заслуги» и «За безупречную службу трёх степеней, знаками «За отличную службу в МВД» и «Отличник милиции».
