О своей нелёгкой трудовой жизни столетняя труженица тыла Евгения Павловна Смирнова рассказала мне много интересного. Ведь она — одна из немногих, кто в прямом смысле этого слова прошагал весь Кузбасс с севера на юг и с запада на восток. В годы войны и после работала наша землячка топографом в геологоразведочном тресте «Ленинугольразведка».
По случаю Евгения Павловна Смирнова одела свой «фирменный» пиджак, на котором ярко поблескивали шесть юбилейных медалей, посвящённых Победе в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. А ещё — медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», медаль «За трудовое отличие» (Евгению Павловну наградили в 1952 году), медаль «Ветеран труда» и нагрудный знак «Отличник социалистического соревнования».
Бережно достав из коробочки, Евгения Павловна протянула мне удостоверение ветерана Великой Отечественной войны и сказала: «Выдали мне за добросовестную работу в тылу». А ведь и правда: именно с топографических карт, которые она составляла, начинались многие великие кузбасские стройки.
От буссоли до астролябии
Когда в июне 1941 года началась война, Евгению Смирнову вместе с младшей сестрёнкой Ларисой и мамой Фаиной эвакуировали из Ленинграда. Отец и брат, как и тысячи других ленинградцев, остались защищать северную столицу от захватчиков. «Позже нам пришла весточка о том, что они погибли», — вспоминает она. Получила в конторе свидетельство, где черным по белому было написано: «Е. Смирнова + 2». По нему во время дороги она должны были получать питание на себя и своих родных. Так вся женская половина семейства Смирновых отправилась в путь.
Евгения Павловна до сих пор помнит о том, что дорога показалась ей, двадцатилетней девушке, бесконечно долгой. «В товарном вагоне, оторванные от мира, мы ехали целый месяц. Мы не знали, что происходит на фронте. В душе надеялась, что всё скоро закончится. И тогда я вместе с родными вернусь обратно домой», — вздохнув, вспоминает труженица тыла. Но её мечты сбылись лишь отчасти. Война закончилась, а Евгения так навсегда и осталась в далёкой от родного Ленинграда Сибири. Родилась она, кстати, в Петрограде: именно так назывался нынешний Санкт-Петербург до 1924 года.
Их первым сибирским пристанищем стал Томск. Уже после, спустя какое-то время, Смирновы перебрались в Кузбасс.
Очутившись на Кузнецкой земле, Евгения практически сразу была направлена на работу старшим топографом в государственный геологоразведочный трест «Ленинугольразведка». «До войны я успела отучиться в Ленинградском индустриальном техникуме. А после, в 1940-1941 годах, окончила два четырёхмесячных курса топографов при Ленинградском горном институте. Потом отец помог мне устроиться в союз маркшейдеров топографом. Так что с буссолями и астролябией я знакома не понаслышке», — говорит Евгения Павловна.
Все дороги Кузбасса начинались с карт
Первым заданием геологического треста, с которым столкнулась наша героиня, стало построение топографического плана в окрестностях Сталинска (ныне Новокузнецк). Партия (или как ещё называли её топографы – бригада), в которой трудилась Женя, в основном состояла из молодых неопытных ребят: некоторым едва исполнилось по 15-16 лет.
Таких партий, которые «разлетались» из головного треста по всему Кузбассу, по воспоминаниям Евгении Павловны, было несколько. «От нас многое зависело. Я, как и другие топографы, прошагала не одну сотню километров для того, чтобы собрать нужную информацию. А после аккуратно, с точностью до миллиметра, переносила её на бумагу, ведь наши ошибки в расчётах могли дорого обойтись строителям и геологам», — вспоминает она.
Пока солдаты защищали родной для Евгении город Ленинград, её в 1943 году направили в новую топографическую экспедицию. Ей поручили составить подробную карту, необходимую для строительства железной дороги «Новокузнецк – Абакан». Несколько десятков километров пешком по полям и непроходимой бескрайней тайге, где господствовали мошка и огромных размеров комары, прошагала её партия за семь лет экспедиции. Почти круглый год жили ребята в палаточных лагерях под открытым небом, иногда останавливались в зимовьях. И лишь изредка им улыбалось счастье. Случалось это во время постоя у местных жителей. В такие дни отвыкшие от комфортных условий парни и девушки грелись у печки и ели варёную картошку, которой угощали их хлебосольные селяне. «С питанием туго было. Нам завозили продукты всего один раз в месяц. Когда хлеб, крупы и консервы заканчивались, парни уходили на охоту. Пойманные ими рябчики и суслики после приготовления разлетались вмиг. Только я их есть почему-то не могла. Летом и осенью меня спасали от голода грибы и ягоды, собранные в лесу, а зимой я брала немного, буквально горсточку, лошадиного овса и варила себе похлёбку», — рассказывает Евгения Павловна.
Пока Евгения мерила шагами тайгу, окончилась война. «Но и в мирное время, — вспоминает моя собеседница, — работы топографам хватило с лихвой». Причём условия труда что во время войны, что после остались неизменными: те же непроходимые, кишащие гнусом да комарами леса и поросшие бурьяном поля.
От Кемерово до Междуреченска
По пустырю да тайге, где сегодня пролегает трасса «Кемерово – Междуреченск», в 50-е годы Евгения вместе с бригадой прошла почти 300 вёрст. Об этом мало кто знает и помнит. Только в памяти нашей героини до сих пор жива та топографическая экспедиция. «Чем дальше мы уходили от Новокузнецка в сторону Междуреченска, тем менее хожены были края. За годы работы топографом я многое повидала: работала в стужу, впроголодь питалась, ходила по таким дорогам, по которым не каждый пройдет. Но самым опасным в нашей работе была встреча с дикими зверями», — вспоминает Евгения Павловна.
Вот и тогда Горная Шория встретила топографическую партию не особо приветливо. Холодный, промозглый дождь лил несколько дней. Однажды ночью крыша землянки, в которой спала Евгения, не выдержала скопившейся влаги и рухнула. Она едва успела выскочить из укрытия.
Конечно, Евгении не раз приходилось сталкиваться на работе с подобными ситуациями. Но сложности опытному топографу были нипочём. Не поддалась панике она даже тогда, когда увидела на противоположном берегу мелководной горной речушки хозяина тайги — бурого медведя. Стараясь не привлекать к себе внимания косолапого, она потихоньку скрылась в лесной гуще.
Немало ещё было на счету Евгении Смирновой экспедиций, благодаря которым впоследствии разворачивалось строительство автомобильных и железных дорог. В 1971 году она, исходив пешком почти весь Кузбасс, ушла на заслуженный отдых, чтобы наконец-то посвятить себя своей семье.
Сегодня о том времени, когда Евгения Павловна работала топографом, напоминают не только бесчисленные награды и грамоты, но и старый, слегка обшарпанный теодолит, с помощью которого во время топографических съёмок она определяла горизонтальные и вертикальные углы.
— Скажите, — интересуюсь я на прощание, — было ли у вас желание вернуться обратно на родину, в Ленинград?
— Если честно, то нет. После войны нам предлагали вернуться обратно, но мы отказались. Да и некуда нам было возвращаться, наш дом разбомбили. А здесь у нас было всё: работа, дом, друзья. Что ж поделаешь, раз так судьба сложилась, — вздохнув, ответила Евгения Павловна.
Такая вот она, сибирская эпопея обычной девушки из Ленинграда.
Марина ЛЕВКОВИЧ.
Фото автора и из личного архива Е.П. Смирновой.
