В Панджшерском ущелье, где стрелял почти каждый камень, Тожидин Табаров вместе с сослуживцами провел без малого восемь месяцев. Но ещё раньше был афганский городок Меймене. Не раз во время боевых операций попадал он в умело расставленные душманами смертельные ловушки, и каждый раз потом благодарил Всевышнего за то, что он сохранил ему жизнь. Тожидин был одним из тех немногих, кого до отправления в афганское пекло зачислили в «мусульманский батальон»…
Много наград у Тожидина: есть и за проявленное в бою мужество, и юбилейные, а на прошлой неделе ему вручили ещё и медаль им. Николая Масалова. Родом Тожидин из знойного Вахдата, который расположен на западе Таджикистана. К нам в Сибирь он перебрался в начале 90-х, когда на его родине вспыхнул вооруженный этнический конфликт. Город, где прошло Тожидиново детство, был многонациональным: жили тут не только таджики, но и афганцы, русские. Народ хоть и разный, но большинство из них были одной веры, поэтому общий язык между собой соседи находили без труда. Всё изменилось после распада СССР. Некогда бывшие друзья-афганцы, с которыми Тожидин в юности гонял футбол, внезапно превратились во врагов. «К тому времени, когда между нами пробежала чёрная кошка, я уже вернулся из Афганистана, где отслужил почти три года», — вспоминает он. Но не только это обстоятельство стало камнем преткновения между некогда бывшими друзьями. Тожидин всегда с большим уважением относился к русским людям, на которых в те годы местные объявили настоящую охоту.
«Мы их опередили!»
На машине от Вахдата до ближайшего афганского населенного пункта чуть больше 250 км, но это по нашим российским меркам почти рукой подать, а для тамошних горных мест – это значительное расстояние, из-за которого не было видно ни «черных тюльпанов», ни стреляющего Афганистана. Конечно, Тожидин и его ровесники, разом получившие повестки из военкомата, рвались на службу. Кому-то хотелось в ВДВ, кому-то на флот. А народная молва на местном базаре полнилась слухами о «страшных» солдатских учебках, где готовили бойцов для выполнения интернационального долга в Афганистане.
Отбор в «мусульманский батальон», а попросту «мусбат», состоящий из жителей среднеазиатских республик — таджиков, узбеков, туркменов — Тожидин прошел сразу. Высокий, физически сильный, знающий язык фарси, он, без преувеличения был одним из первых в отряде спецназначения ВДВ. «На учёбу нас направили в Казахстан, город Алма-Ата. За те полгода, что мы провели там, учебка стала для меня настоящей школой жизни. Жизни на выживание», — вспоминает он. Шесть месяцев пролетели как один день, а потом, ничего никому не объясняя, солдат в грузовом вагоне отправили в неизвестность. Первая остановка — небольшой туркменский посёлок Амыдеря. Тогда-то перед спецназовцами «мусбата» поставили задачу — первыми занять афганский город Меймене. «Зайти в Меймене хотели и американские солдаты, но мы их смогли опередить!», — не без гордости произнес мой собеседник. В том, что 17-й отряд спецназначения стал тогда первым, была и заслуга командира Бориса Тукеновича Керимбаева, которого бойцы иначе как «Панджшерский лев» не называли.
От землянок до пещер
Афганская война оглушила Тожидина жестокой правдой. И по сей день те события он вспоминает со слезами на глазах. «В нашем отряде почти с первых дней начали гибнуть ребята, — вспоминает он. – По ночам почти не смолкали сигналы тревоги». Жили в тяжелейших условиях, которые далеки от тех, что в фильмах показывают. Палаток на всех не хватало, приходилось прозябать в вырытых в глине землянках, где не было никаких удобств, зато было вдоволь духоты. Вздрагивали, выскакивали на ватную 40-градусную жару от каждого выстрела, от каждого свистящего грохота.
Но это было лишь предисловием к череде смертельно опасных испытаний. Через восемь месяцев их отряд направили в Панджшерское ущелье, через которое шли оружие и наёмники из Пакистана. Длиной более ста километров, оно казалось почти неприступным. «Мы думали, что ущелье станет для нас ахиллесовой пятой. По сути, это капкан: с одной стороны – обрыв, с другой — горы. А горы для духов — дом родной. Они обосновались тут задолго до нашего прихода. Оборудовали здесь десятки, а может, и сотни труднодоступных боевых позиций, которые просто так не разглядеть», — рассказывает Тожидин.
Укреппозиции душманов затрещали по швам, когда их отряд, заняв высоту, начал зачистку. Находили и ворошили скрытые от посторонних глаз гроты, испещренные тоннелями, в которых прятались духи и наемники. Вход в такие пещеры, как правило, был завален камнем, который отодвигали с помощью домкрата.
Алмазная шахта
Панджшер, наверное, самая опасная провинция Афганистана, где любой камень может стать для чужака врагом: «И понимаешь ты это только тогда, когда, лежа в засаде, пытаешься втиснуть своё тело вровень с рельефом. А над тобой в это время свинцовые пули свистят. Трудно понять, откуда стреляют — вокруг одни горы да каменные глыбы». Одно из любимых орудий душманов, вспоминает Тожидин, это надёжный советский пулемёт ДШК. Именно из него отряд спецназа периодически накрывали шквальным огнем. Сильным для Тожидина потрясением стала смерть командира второй роты. Опытного боевого офицера духи убрали мгновенно. Случилось это так быстро, что товарищи даже опомниться не успели. «И смерть эта, была, к сожалению, не единственной, — вздохнув, сказал ветеран боевых действий. – Нас направляли прочесывать местность туда, где полыхало: в Меймене, в Файзабад, в Джелалабад, в Пули-Хумри — почти в каждом городе ребята из нашего отряда полегли».
Зато без потерь удалось обойтись во время зачистки алмазной шахты, за которую душманы дрались с фантастической обречённостью. Знали они, что без этого драгоценного минерала не видать им ни оружия, ни новых наёмников. Чтобы установить метки, до места назначения спецназовцам пришлось добираться в кромешной тьме. Позже на освобожденную территорию зашла группа саперов.
Лишний человек
Направляли спецназ и в разведку. «Разоблачать» места дислокации душманов ходили при полном «параде» — в национальной афганской одежде. Одетых в джаму (длинный халат), пайзаму (штаны) и чалму спецназовцев отличить от местных было невозможно. А чтобы максимально слиться с душманами, бойцу в довесок приходилось отпускать бороду: «Задача, с одной стороны, простая: так сказать, войти в доверие, закрепиться в стане врага, после чего с помощью рации подать сигнал комбату. Но, с другой стороны, не каждый мог справиться с ней. Душманы — ушлый народ. Малейший прокол — и с плеч летела голова».
Тот 82-й год мог стать для Тожидина последним, но судьба распорядилась иначе: дважды она сохранила ему жизнь. В тот день, вспоминает мой собеседник, произошло очередное столкновение. С криками «Аллах акбар!» духи ринулись в атаку. В этой мясорубке спецназовцы не успевали прицеливаться и поливали беснующуюся толпу свинцом из автоматов. В итоге Тожидин получил тяжелое ранение и контузию: «Я не сразу почувствовал боль. Наверное, потому что был в шоковом состоянии». Его вместе с другими ранеными бойцами отправили в госпиталь, где он провел несколько дней.
Пришла пора выписываться: «За нами прилетела вертушка. На борт брали по 12-14 человек. Не больше. Когда вертолет был забит под завязку, пилот сказал мне: «Садись, одного человека мы ещё можем взять». Что подтолкнуло Тожидина отказаться, он и сам не знает. Через несколько минут вертолет, в котором он должен был лететь, сбили душманы. Этот чудовищный взрыв произошел на глазах Тожидина. Позже ему вместе с другими бойцами поручили собрать останки тел. «Ни одного целого человека. Руки, ноги. Страшно было и больно. Больно за ребят погибших, за родных, к которым они не вернутся», — тяжело вздохнув, произнес он.
Дембельский аккорд
Просто так отправиться на дембель Тожидин не мог. Прошел он, дембель, как и положено, под свинцовыми пулями на перевале Саланг, что в горах Гиндукуш: «Там бушевала жестокая банда душманов. Человек 150 примерно. Наш отряд на зачистку решили перебросить туда». Прихватив с собой немного еды и воды, спецназовцы, загрузившись в «шишигу» (ГАЗ-66), отправились из Гульбахара на перевал.
Промашку они тогда совершили. Понадеялись на свой опыт, да и, что греха таить, домой очень уж хотелось. Думали, за день-другой управятся. Но душманы просто так сдаваться не хотели. Засыпали дембелей «лимонками» и отборным матом. Бой затянулся, а подкрепления всё не было. Жесткий ветер-афганец застилал глаза песком, еда закончилась, воду уже мерили колпачками от фляжки. Порой от огненного марева и невыносимой жары спецназовцы впадали в ступор. В такие моменты хотелось закрыть глаза, а закрыв, видели родных, близких людей, кто-то — любимую девушку, кто-то — маму с ведром воды или дедушку с дыней…Не сразу спецназовцы разглядели, что подмога пришла. Сначала ракетами по духам ударила «сушка» (самолёт-штурмовик), а потом, с опозданием, подошла и бронегруппа.
На войне как на войне, а в армии как в армии. Для Тожидина служба закончилась в 83-м. В Афганистане он пробыл почти три года. Сердце выпрыгивало из груди, когда подъезжал он к родному Вахдату…
Марина ЛЕВКОВИЧ.
Фото из архива Т.И. Табарова.
